23:31 Ночью перед подъездом на асфальте появилась надпись «Зайка, я люблю тебя! » | |
|
Ночью перед подъездом на асфальте зародилась надпись «Зайка, я обожаю тебя! ». Молочной эмалевой краской поверх небрежности произведений дворника. Все шестьдесят баб подъезда зайкового года (от десяти до 60 лет) в это утро выглядели таинственнее агатовых отверстий космоса. По мурлу всякой читалась безусловная уверенность, что письмо обращено именно ей.
- Как это сентиментально. – растрогалась одна из баб. – Заправский дядя и романтик произрастает. Я-то мыслила так немедленно не ударяют. - И не произносите. – схватила остальная. – И только одна единая знает, что это нарисовано только для нее. - Уж она-то точно знает! – залилась румянцем первоначальная. – Но не поведает никому. - Эт моей Машке чиркали. – увидел мимолетно батюшка одной из предположительных заек. - Ну, ну. Погрешностей-то нет! – возразили жены. – Запятая где-нибудь положена и «тебя» через Е, а не через И. - Ну так и почерк прямой. – возразил поддетый батька. – Не слепой человек, видимо пописывал. Так что и не вам, вероятно. Так, обещание за обещание, раскраснелся конфликт полов, поколений и общественных толщ. С мордобоем, матом и задранными бусиками. Приехавший убор милиции полюбовался с полчаса на побоище заек подъезда и только потом разнял целых. С утра надпись поменялась. Кто-то уточнил данные и нынче надпись была более конкретной «Зайка с 6-го этажа, я боготворю тебя». Зайки с других этажей ощутили до крайности обиженными в мировых ощущениях. - Это ж надо экой сволочью быть. – высказала экс-зайка лет сорока с пятого этажа. – Разрисовывать-то – оно интеллекта дохуя не надо. Подарил бы цветов что ли. - И не произносите. – помогла еще одна опрокинутая, с расцарапанным еще вчера во имя романтики, мурлом. – Овладел бы, да разметку надул вместо сих каракулей. Раз уж краски значительно. Зайки с шестого этажа свысока поглядывали на целых и мечтательно осматривали вглубь себя. Эту грезящую задумчивость не пожрал супружник одной из заек. Он желал было попенять супруге на недостойное поведение, но увлекся и попинал нищую жену к большему блаженству целых других заек подъезда. На руководствующийся денек надпись закрасили и на белокипенном фоне вороной краской выступило «Мильпардон, погрешность. С пятого этажа зайка-то! Уважаю тебя. ». С шести утра взялись подтягиваться зрители из смежных подъездов. И не напрасно. Как в семь, у подъезда, бесполезно обделенная тетенька с шестого этажа надавала плюх собственному несдержанному мужчине за то, что он козел ревнивый. Дядя виновато корпел и с ненавистью поглядывал на литеры на асфальте. Тетке аплодировали все прочие тетеньки дворика, инвестируя все близкие обиды на сателлитов жизни в овации. Дяди жалели мурлом и жестами, но сказануть что-то слышно не осмеливались. - Ишь как под монастырь подтянул целых. – вздохнул какой-то муж лет пятидесяти. – Нет чтоб по секрету на ухо промолвить зазнобе своей. Так нет – надо люд мутить. - А ты своей на ухо любой денек заявляй – она и не взбаламутится. – парировала соседка. - А мне, допустим, никто не рассказывает ничего уже лет двадцать пять – и ничего. Не умер пока. – виновато пробурчал мужчина. - То-то и оно. – покачала башкой тетка и возвратилась к представлению. - На пятом-то холостых женщин нету! – вдруг выкрикнул один из мужиков. - А что ж в замужем врезаться невозможно уж никому? – взъярились тетеньки пятого этажа. – Мордой не вышли, что ли? Что ты помалкиваешь, а? Твою супружницу уродиной обзывают, а ты? Так и будешь стоять? Приехавший убор полиции вытребовал помощь и уже тремя экипажами они хохотали и назначали ставки. После всего разняли борющихся и оформили двадцать три административных нарушения за свалку. Утром на асфальте рисовалось «А чего все сии куры щеки жарят-то? Зайка-то мой – дядька с пятого этажа. Обожаю тебя, зайка! ». Управдом прочитал это все, ударил, залпом потребовал полицию и четыре экипажа «Быстрой помощи». - Зачем вам четыре? – выспрашивала диспетчер. – Чего у вас совершается-то потом? - У нас на пятом четыре зайки проживают! – неуклюже пояснял управдом. – И все женаты. Так что поторопитесь – потерпевшие вот-вот будут. - Ах ты кобелина! – завыли на пятом этаже и раздался гул бытовой стычки с рукоприкладством и порчей барахла. - Альбине! – вскричали все жительницы подъезда со дворика. – Нечестно так. Падайте книзу – чтоб все представляли. - Щас. – уродилась на балкон пятого этажа дама в бигудях. – Быстрой потом не загораживайте стезю. Санитары пронесли двоих потерпевших. Еще один зайка получился сам, гордо обследовал сосредоточившихся, зализал обвально поседевшие волоски, проводил заплывшим присмотром обе кареты «Быстрой помощи» и проронил: - Слабачки! Тряпицы! После чего улыбнулся беззубым едоком и чебурахнулся в обморок. - эээ. Гражданки... – заволновалась орда. – А где-нибудь четвертый-то? Может надо ему на помощь подходить? Может дверь вышибить и забрать нечуткое туловище у этой фурии? - Что за собрание здесь? – уродился предсмертный из заек из подъезда. – Производить вам всем нечего? Гурьба ухнула – дядя был как выбрит, причесан, окутан в прохладный сорочку и вообще – прекрасен как завалявшийся в ЗАГС-е жених. За мужиком истекла его женщина, исправила показательно супружнику шевелюру и ослепительно улыбнулась соседкам. - Верк, ты чего? Толстокожяя которая-то? – бахнули жены. - Чего это? – удивилась Верка. – Это ж я сочиняла. Близкому. Уважаю его – вот и предоставь, мню, чиркну. А невозможно разве? - Вот ты произнеси – ты нормальная?! ! – завопили соседки. - Нормальная, вроде – пожала плечами Верка. – А вы? ссылка | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |