Потом ночью, за заходом, или утром, на рассвете,
не проговорив друзьям и коротким, мы раздобудем чемоданчик,
и в забросанную деревню, ткнув на карте, мы отъедем
или уплывем на шлюпке в самый слабый океан!

или в молочном аэроплане в самый теплый город универсума
за патетическими кучами перенесемся на пару лет...
ты же замечаешь, нас с тобою ослабить квартира,
и зачерствелый стало сердце от идиотических денег.

в чемоданчике будут только наши две зубные щетки,
пара книжек и престарелый плеер, кеды, майки и блокнот...
воображаешь: мы с тобою из средней самой ладьи
пересядем где-нибудь-то в Каннах на всегдашний пароход!

можно в поезд — мне неважно! лишь бы только из столицы!
лишь бы публика не проведали о тебе и обо мне...
ты же представляешь, как настойчиво в этом городе не спится?
а зимою мне не спится в этом городе вдвойне!

я уверена, мы сможем стать вольготными, как детвора,
мыслишь, насколько в универсуме городов и дивных держав?
я выклянчиваю тебя сквозь слезы: ну доставляй с тобой выедем
или уплывем на ладье в самый негромкий океан!
_
но, как будто устранившись от меня душой и туловищем,
он несуетно сел на креслице, убрав персты в кулаке...
и, устрашая длинным взором, вымолвил несуетно, смело:
— саквояжа нам не нужно,
мы двинемся налегке!
_{© Ах Астахова}